Каждый видит, каким ты кажешься, мало кто чувствует, каков ты есть.
Я приехала домой с неописуемым раздражением, причём таковое возникло буквально тогда, когда я переступила через порог. Лай собаки выводит из себя. Он же знает, что это я иду – чего ж адский рёв поднимать? Мама с тупыми вопросами: "Это ты?" Типа есть варианты. Вообще напрягает всё кругом. Если б кто попался на пути, я бы… Не, о таких вещах нельзя даже думать, не говоря о том, чтобы озвучивать или записывать. Спокойно, Юля. Пусть ты и не ангел, но не демон же.
Похоже, с моим стремлением отделиться от родителей ничего не выйдет. Позавчера по объявлению в газете мы направились искать организацию, которая приглашала на работу сотрудников. В поле на окраине города стоял тот домик катеджного типа со шпилями, дорогу к которому подробно описывала по телефону секретарь. Двор с полудохлыми собаками и табличками на их будках: "Посторонним не кормить!", груды металлолома и прогорклый запах. Снующие туда-сюда рабочие и валивший откуда-то грязно-чёрный дым. Мрак! Мы поднялись на нужный этаж. В зелёной комнате, наполненной слащавыми мелодиями популярных попсовых "вокалистов", за столом, заставленным побрякушками, сидела секретарь с блондинистыми волосами и чёрной подводкой вокруг глаз, как и положено всем секретаршам. Твёрдым уверенным голосом поприветствовала нас, попросила располагаться и заполнить анкету. "Через полчала будет директор, ожидайте", - сказала она, поднимая телефонную трубку, которая, надо отметить, едва успокаивалась. Чётко, автоматически она отвечала всем желающим попасть на собеседование, что, мол, завтра, в четыре часа. Тем временем подтягивались другие люди, причём, почему-то только молодые девушки. Правда, позже пришёл парень с угрюмым видом, разбавивший своим появлением женскую аудиторию. Ну вот, нас уже пригласили в кабинет к директору. С короткими рыжими волосами упитанная улыбчивая тётя окинула нас скептическим взглядом, бодро поздоровалась и начала энергично рассказывать о том, что может нам предложить. В общем-то, ничего, поскольку деятельность организации связана с оптовым сбытом, а перспектива убирать складские помещения всё лето нас, конечно, не привлекала. Поэтому очень быстро мы покинули её кабинет, это случилось настолько стремительно, что я даже не успела понять, что произошло. А я ведь реально готовилась к этому собеседованию. Перечитала рекомендации психологов о том, как правильно нужно одеться, о каких слабых и сильных личностных сторонах следует рассказывать, а о каких лучше не упоминать и прочее. Я даже не успела спросить про долгосрочные цели организации и её стратегию, как нас любезно вышвырнули. Аут!
Назавтра я решила отправиться в ресторан. Да, я докатилась до того, что готова была бы работать официанткой, но только и там ленивые тётки, попивая кофе, пренебрежительно промямлили, что студентов не берут.
Ощутила себя бродяжкой. Под палящим солнцем, плетясь на занятия, искренне сочувствовала всем безработным планеты. Неужели через год меня ждёт то же самое? Будут пинать то сюда, то оттуда, как мяч по футбольному полю. Но нет ничего более чудовищного и болезненного, как моральный гнёт мамы. Она убьёт меня за это лето.
Похоже, с моим стремлением отделиться от родителей ничего не выйдет. Позавчера по объявлению в газете мы направились искать организацию, которая приглашала на работу сотрудников. В поле на окраине города стоял тот домик катеджного типа со шпилями, дорогу к которому подробно описывала по телефону секретарь. Двор с полудохлыми собаками и табличками на их будках: "Посторонним не кормить!", груды металлолома и прогорклый запах. Снующие туда-сюда рабочие и валивший откуда-то грязно-чёрный дым. Мрак! Мы поднялись на нужный этаж. В зелёной комнате, наполненной слащавыми мелодиями популярных попсовых "вокалистов", за столом, заставленным побрякушками, сидела секретарь с блондинистыми волосами и чёрной подводкой вокруг глаз, как и положено всем секретаршам. Твёрдым уверенным голосом поприветствовала нас, попросила располагаться и заполнить анкету. "Через полчала будет директор, ожидайте", - сказала она, поднимая телефонную трубку, которая, надо отметить, едва успокаивалась. Чётко, автоматически она отвечала всем желающим попасть на собеседование, что, мол, завтра, в четыре часа. Тем временем подтягивались другие люди, причём, почему-то только молодые девушки. Правда, позже пришёл парень с угрюмым видом, разбавивший своим появлением женскую аудиторию. Ну вот, нас уже пригласили в кабинет к директору. С короткими рыжими волосами упитанная улыбчивая тётя окинула нас скептическим взглядом, бодро поздоровалась и начала энергично рассказывать о том, что может нам предложить. В общем-то, ничего, поскольку деятельность организации связана с оптовым сбытом, а перспектива убирать складские помещения всё лето нас, конечно, не привлекала. Поэтому очень быстро мы покинули её кабинет, это случилось настолько стремительно, что я даже не успела понять, что произошло. А я ведь реально готовилась к этому собеседованию. Перечитала рекомендации психологов о том, как правильно нужно одеться, о каких слабых и сильных личностных сторонах следует рассказывать, а о каких лучше не упоминать и прочее. Я даже не успела спросить про долгосрочные цели организации и её стратегию, как нас любезно вышвырнули. Аут!
Назавтра я решила отправиться в ресторан. Да, я докатилась до того, что готова была бы работать официанткой, но только и там ленивые тётки, попивая кофе, пренебрежительно промямлили, что студентов не берут.
Ощутила себя бродяжкой. Под палящим солнцем, плетясь на занятия, искренне сочувствовала всем безработным планеты. Неужели через год меня ждёт то же самое? Будут пинать то сюда, то оттуда, как мяч по футбольному полю. Но нет ничего более чудовищного и болезненного, как моральный гнёт мамы. Она убьёт меня за это лето.
Я теряюсь в своём отношении к маме: то она чудесная, весёлая, словоохотливая, и тогда она мне приятна, то мама поражает своей раздражительностью и агрессивностью, и мне страшно от этого. Её настроение непредсказуемо, что пугает. Я не знаю, будет ли она меня сегодня любить или ненавидеть.
Моё же эмоциональное состояние напрямую зависит от её душевного расположения. Как я могу быть счастлива, когда самый родной человек меня не принимает?